К содержанию
К содержанию

ГЛАВА VIII и IX.

Объясняется 6 стих Бытия. Планета Сатурн. Объяснение 8 стиха Бытия.

И рече Бог: да будет твердь посреде воды, и да будет разлучающи посреде воды и воды, и бысть тако. И сотвори Бог твердь, и разлучи Бог между водою, яже бе подо твердию и между водою, яже бе над твердию. — Такие же ли это воды над твердью, как и наши настоящие воды под твердью, или же, так как [писатель], по-видимому, разумеет здесь ту самую воду, над которою носился Дух Святый (а эту воду выше мы признали самою мировою материею), то не эта ли вода разумеется и в настоящем месте, разделенная сотворенною твердью так, что низшая предоставляет собою телесную материю, а верхняя — материю одушевленную? В самом деле, твердью называется здесь то, что после называется небом. А среди тел нет ничего лучше небесного тела. Ибо одни тела суть тела небесные, а другие земные, и лучшие из них, конечно, небесные; все, что их природу превышает, я не знаю, можно ли называть и телом; это, быть может, скорее некая сила, подлежащая уже разуму, которым познается Бог и истина; эта природа, как доступная образованию со стороны добродетели и благоразумия, силою которых сдерживаются и ограничиваются ее движения, почему она и является как бы материальною, правильно названа по божественному вдохновению водою, превышающею область телесного неба не пространственным расстоянием, а достоинством бестелесной природы. Именно — так как небо названо твердью, то не будет несообразностью думать, что все находящееся ниже эфирного неба, на котором все остается в спокойном и твердом виде более подвижно и текуче. — Что касается рода материи телесной, образованного прежде получения вида и разграничения (от чего твердь и названа твердью), то некоторые считали эти видимые и холодные воды поверхностью распростертого над нами неба. В доказательство этого мнения они ссылались на медлительность одной из семи блуждающих звезд, которая выше остальных и у греков называется Fainwn, и которая проходит звёздный круг в течение 30 лет; так что потому она и медленна, что ближе других расположена к холодным водам, находящимся над небом. Не знаю, как это мнение может быть защищаемо перед людьми, которые до тонкости исследовали подобные предметы. Но ни о чем таком не следует утверждать безрассудно, а надобно говорить с осторожностью и умеренностью.

И рече Бог: да, будет твердь посреди воды, и да будет разлучающи посреде, воды и воды. И бысть тако. — После того, как уже сказано: И бысть тако, какая нужда была прибавлять еще: И сотвори Бог твердь, и разлучи Бог между водою, яже бе под твердию, и между водою, яже бе над твердию? Ибо когда [писатель] выше сказал: И рече Бог: да будет свет, и бысть свет, он не прибавил же: "И сотвори Бог свет"; между тем, в настоящем случае, сказав: И рече Бог: да будет и бысть, он прибавляет: И сотвори Бог… Не явствует ли отсюда, что свет тот не следует понимать, как свет телесный, дабы не показалось, что Бог сотворил его чрез некую посредствующую тварь (а Богом я называю Троицу); напротив, твердь небесная, как материальная, свой вид и форму получила от бестелесной твари, так что сначала духовно на бестелесной природе отпечатлено Истиною то, что отпечатлелось потом телесно на сотворении небесной тверди, почему и сказано; И рече Бог да будет... и бысть тако, т. е. в самой разумной природе, быть может, раньше создано было то, от чего отпечатлелся вид на теле; когда же прибавлено: И сотвори Бог твердь и разлучи между водою, яже бе под твердию и между водою, яже бе над твердию, то в самой уже материи обозначалось этими словами содействие к тому, чтобы произошло тело неба. Или же, быть может, в первом случае не прибавлено то, что прибавлено во втором, ради только разнообразия, с целью, чтобы текст речи не оказался монотонным, [а потому] и нет надобности подвергать все пунктуальному рассмотрению? Пусть каждый выбирает то объяснение, какое может; но пусть только не утверждает безрассудно неизвестное, как известное, и пусть помнит, что входить в исследование о делах божественных человеку подобает настолько, насколько это позволительно.

И нарече Бог твердь небо. — Что выше было сказано относительно названия, то может быть принято в соображение и здесь, ибо не всякая твердь — небо. И виде Бог яко добро. — И относительно этого предмета надобно сказать то же, что сказано выше, кроме того только, что в настоящем случае я усматриваю не тот порядок: выше сказано сначала: И виде Бог свет, яко добро, а затем прибавлено: И раздели Бог между светом и тьмою: и нарече Бог свет день и тьму нарече нощь; в настоящем же случае сначала повествуется о сотворении тверди и твердь называется небом, а потом уже говорится: И виде Бог, яко добро. Если это разнообразие введено не ради избежания монотонности, то в этом случае мы без сомнения я должны иметь в виду сказанное; Бог созда вся обще. Ибо, почему Он в первом случае сначала увидел, яко добро, а затем нарек имя, в настоящем же случае сперва нарек имя, а затем увидел, яко добро, если не потому, что это различие обозначает собою, что в Божественной деятельности нет никаких преемственных моментов, хотя самые дела эти открываются во временной последовательности? Согласно с этою-то последовательностью одно творится прежде, а другое после, без чего не может быть и рассказа о сотворенном, хотя Бог мог произвести все это и помимо временной преемственности. И бысть вечерь и бысть утро, день вторый. Об этом сказано уже выше; те же рассуждения, полагаю, имеют силу и здесь.


К началу
К началу