ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА ПОСЛАНИЕ К РИМЛЯНАМ.


БЕСЕДА XVIII.

Како убо призовут, в Негоже не вероваша? Како же уверуют, Егоже не услышаша? Како же услышат без проповедающаго? Како же проповедят, аще не послани будут? Якоже есть писано (X, 14, 15).


К предыдущей странице       Оглавление       К следующей странице


     1. Апостол опять лишает иудеев извинения. Сказав: свидетельствую им, яко ревность Божию имут, но не по разуму, и еще: не разумеюще Божия правды, не повинушася, он показывает далее, что и за самое незнание они должны быть наказаны Богом. Впрочем, он не говорит этого прямо, а раскрывает, излагая речь в вопросах, и, для большей ясности доказательств, все это место составляет из возражений и ответов. Смотри же: выше он сказал словами пророка, что всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется. Но, может быть, кто-нибудь скажет: как могли они призывать Того, в Кого не уверовали? Потом за возражением у него следует вопрос: почему не уверовали? И опять возражение, - потому что, несомненно кто-нибудь мог бы спросить: как они могли уверовать, не слышавши? Они слышали, отвечает (апостол). Потом опять другое возражение: как могли услышать без проповедующего? И опять ответ: многие проповедовали и многие для этого именно и были посланы. Из чего же видно, что они были посланы для проповеди? Тут, наконец, (апостол) приводит слова пророка: коль красны ноги благовествующих мир, благовествующих благая (Ис. II, 7). Видишь ли, как самым способом проповеди он доказывает, что они были проповедниками. Апостолы, обходя вселенную, возвещали не иное что, как неизреченные блага и совершившийся мир Бога с людьми. Потому вы, неверующие, не нам не верите, говорит (Павел), но Исаии, который за многие годы предвозвестил, что мы будем посланы, станем проповедовать и станем говорить то самое, что и сказали. Итак, если спасение зависит от призвания, призвание от веры, вера от слышания, слышание от проповедания, проповедание от послания, а апостолы были посланы и проповедовали, даже вместе с ними ходил и пророк, указывал на них, возвещал и говорил: вот те самые, о которых за долгое время я возвестил свыше и ноги которых я восхвалял за способ проповеди, то ясно, что неверие есть собственная вина иудеев, а со стороны Божией все сделано. Но не вcu послушаша благовествования: Исаия бо глаголет: Господи, кто верова слуху нашему? Темже убо вера от слуха, слух же глаголом Божиим (ст. 16, 17). Но вот иудеи опять делали новое возражение, говоря: "если именно эти (апостолы) были посланы и посланы от Бога, то следовало, чтобы все их послушались". И обрати внимание на благоразумие Павла, как он доказывает, что то самое, что приводило в смущение, должно уничтожить волнение и беспокойство. Почему, говорит он, после столь многочисленного и важного свидетельства и после подтверждения его делами, тебя, иудей, соблазняет то, что не все послушались благовествования? Но именно это самое, что не все слушаются, при других доказательствах достаточно к тому, чтобы уверить тебя в истине проповедуемого. И об этом издревле предсказал пророк. Заметь же неизреченную мудрость (апостола), как он доказывает более того, сколько иудеи ожидали и надеялись противоречить ему. Что говорите вы, спрашивает он? То ли, что не вcu послушаша благовествования? Но Исаия давно предсказал и это, вернее же сказать, он предрек не это одно, но и гораздо большее. Вы ставите в вину то, что не все послушались, а Исаия говорит и больше этого. Что же именно? Господи, кто верова слуху нашему? Потом, уничтожив словами пророка это смущение, (апостол) держится опять прежней связи. Так как он сказал, что нужно сперва призвание, а призываемым нужно уверовать, а уверовавшим прежде услышать, а готовым услышать необходимо иметь проповедников, а проповедники должны быть посланы, и так как он доказал, что они были посланы и проповедовали, то, намереваясь предложить еще новое возражение, взял для этого основание из другого пророческого свидетельства, которым незадолго пред тем решил возражение, и таким образом соединяет его и связывает с предыдущим. После того, как привел слова пророка: Господи, кто верова слуху нашему? он, благовременно взявши и другое свидетельство, говорит: темже убо вера от слуха. И это он сказал не без цели, так как иудеи постоянно искали чудес и желали видеть воскресение; и так как много было таких, которые домогались этого, то (апостол) и говорит, что и пророк возвестил о том, что вера наша должна происходить от слышания. Потому он заранее это и доказывает, говоря: темже убо вера от слуха. А так как это, по-видимому, было незначительно, смотри, каким образом он усиливает речь свою. Не о простом слышании сказал я, продолжает он, не о том, что должно услышать человеческие речи и им поверить, но говорю о слышании высоком: слух же глаголом Божиим. Проповедники не свое говорили, а возвещали то, что узнавали от Бога; это гораздо выше чудес. Богу, когда Он говорит и совершает чудеса, одинаково должно верить и повиноваться, потому что дела и чудеса производятся словом Его; так именно явилось небо и все прочее.

     2. Итак, доказав, что должно верить пророкам, которые всегда говорят не свое, но Божие, и что не нужно искать ничего больше слышания, (апостол) излагает уже то возражение, о котором я упоминал, и говорит: но глаголю: еда не слышаша (ст. 18)? (Апостол) спрашивает: что же из того, если проповедники были посланы и проповедовали то, что им повелено было, ведь иудеи не слышали? Потом со всею полнотою предлагается решение возражения. Темже убо во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их. Что ты говоришь, спрашивает (Павел), неужели они не слышали? Но услышала вселенная, услышали все пределы земные, а вы, у которых проповедники провели столько времени и от которых они произошли, неужели не слышали? Возможное ли это дело? Если услышали пределы вселенной, тем более вы. Потом опять новое возражение. Но глаголю: еда не разуме Израиль (ст. 19)? А если иудеи, хотя и слышали, но не поняли сказанного, не узнали, что посланные были те самые проповедники, то не заслуживают ли они извинения ради такого неведения? Нимало. Исаия ведь указал признаки проповедников, сказав: коль красны ноги благовествующих мир. А прежде Исаии изобразил их Сам Законодатель, почему (апостол) и присовокупил: первый Моисей глаголет: аз раздражу вы о не языце, о языце неразумне прогневаю вас. Таким образом должно было узнать проповедников не только потому, что иудеи не уверовали, что проповедники благовествовали мир и возвещали о благах и что слово сеялось повсюду во вселенной, но и потому, что удостоены были большей чести те, которые ниже иудеев, то есть язычники. Язычники неожиданно стали любомудрствовать о том, чего никогда не слышали ни сами они, ни предки их. Это было знаком высокой чести, которая должна уязвлять иудеев, побуждать их к соревнованию и приводить на память пророчество Моисея - раздражу вы, о не языце. Не только величие чести достаточно было к тому, чтобы подвигнуть иудеев к соревнованию, но и то, что народ, удостоившийся ее, был настолько низок, что не достоин был и названия народа. Аз раздражу вы о не языце, - сказано,- о языце неразумне прогневаю вас. Что было неразумнее и ниже язычников? Посмотри, как Бог заранее дал иудеям признаки и ясные знамения всех этих времен, чтобы отверзть слепоту их. При том это происходило не в тесном углу, но на суше и море, и всюду во вселенной; тех, кого иудеи прежде презирали, они увидели обладателями бесчисленных благ. Итак, следовало понять, что это тот самый народ, о котором говорит Моисей: раздражу вы о не языце, о языце неразумне прогневаю вас. Но один ли Моисей сказал это? Никак, но и после него то же подтвердил Исаия. Потому Павел и сказал: первый Моисей, показывая, что есть и второй, говорящий о том же самом яснее и внятнее. И как выше сказал: вопиет Исаия, так и здесь: Исаия же дерзает и глаголет (ст. 20). Это значит, что Исаия старался и употреблял все меры к тому, чтобы не выразиться темно, а представить дело пред взорами нашими во всей наготе, предпочитая лучше подвергнуться опасности за то, что сказал ясно, нежели, заботясь о собственном спасении, оставить вам какой-нибудь предлог к извинению; и хотя пророк и не обязан был говорить об этом так ясно, однако же он, чтобы совершенно заградить вам уста, обо всем предсказывает вполне ясно и определенно. О чем же - обо всем? И о вашем падении, и о введении язычников, говоря так: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим о Мне. Кто же эти не искавшие и не вопрошавшие? Очевидно, что не иудеи, а язычники, которые никогда не знали Бога. Как Моисей отличительный их признак выразил словами: о не языце, и: о языце неразумне, так и Исаия изображает здесь то же их свойство - незнание в крайней степени. Это и было самым важным обвинением для иудеев, что не искавшие нашли, а искавшие потеряли. Ко Израилю же глаголет: весь день воздех руце Мои к людем непокоривым и пререкающим (ст. 21). Замечаешь ли, что то, что затрудняло и о чем многие недоумевали, было известно и раньше и ясно разрешено было еще в пророческих писаниях? Что же это такое? Ты слышал, что Павел говорил выше: что убо речем? Яко языцы не гонящии правду постигоша правду: Израиль же гоня закон правды, в закон правды не постиже. То же говорит здесь и Исаия, - слова: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим о Мне - значат то же, что и сказанное апостолом: языцы не гонящии правду постигоша правду. Потом, показав, что совершившееся было делом не одной Божией благодати, но и собственного расположения пришедших, равно как и падение иудеев было следствием упорства непослушных, выслушай, что (апостол) прибавил: ко Израилю же глаголет: весь день воздех руце Мои к людем непокоривым и пререкающим. Под словом - день он разумеет здесь все прошедшее время, а воздевать руце значит у него - звать, привлекать и призывать. Потом, показывая, что во всем этом были виновны сами иудеи, говорит: к людем непокоривым и пререкающим.

     3. Замечаешь ли, как сильно обвинение? Иудеи не только не повиновались (Богу) даже тогда, когда призывал их, но и еще противоречили, и притом не раз, не два, не три, но и во все то время, когда видели, что (Бог) зовет их. А язычники, никогда не знавшие Бога, имели силу привлечь Его к себе. Впрочем, (апостол) не говорит, что они сами смогли привлечь к себе Бога, но, низлагая гордость язычников и показывая, что все произвела благодать Божия, он выражается: явлен бых, и обретохся. Итак, язычники свободны от всего, спросишь ты? Никак, но их делом было взять найденное и познать открывшееся. После того, чтобы иудеи не сказали: почему же Он не явился и нам? - (апостол) указывает и на нечто большее, говоря, что Он не только им являлся, но и не переставал простирать руки и призывать, являя заботливость чадолюбивого отца, и сердобольной матери. Смотри, какое ясное решение дал (апостол) на все возникшие выше недоразумения, доказав, что иудеи погибли по собственной воле и во всех отношениях не заслуживают извинения. Хотя они и слышали и понимали сказанное, но при всем том не захотели прийти. И что гораздо важнее, Бог не только дал им услышать и уразуметь это, но присоединил и более сильные меры для побуждения и привлечения упорных и противящихся. Какие же именно? Ободрение их и возбуждение соревнования. Вы сами знаете власть этой страсти, знаете, какую силу имеет соревнование в деле преодоления всякого препятствия и в восстановлении падших. И нужно ли говорить это о людях, когда соревнование оказывает великое влияние и на бессловесных, и на детей в незрелом возрасте? Часто ребенок, когда зовет его отец, не слушается и продолжает упрямиться, но когда видит, что ухаживают за другим ребенком, он без всякого приглашения бежит к родительской груди, и то, чего не могла сделать просьба, легко производит соревнование. Так и Бог поступил с иудеями. Он не только призывал их, простирал к ним руки, но и возбуждал в них страсть соревнования, наделяя благами тех, которые были гораздо ниже их (а это особенно возбуждает соревнование), и притом, не теми благами, какие даны были иудеям, но - что гораздо важнее и делает страсть более мучительной - благами гораздо большими и нужнейшими, такими, каких иудеи и во сне себе не представляли. Но они и при всем том не послушались. Итак, какого извинения достойны те, которые показали свое упорство в столь великой степени? Никакого. Впрочем, (апостол) сам не говорит этого, но предоставляет совести слушателей заключить об этом на основании сказанного и в следующих словах со свойственною ему мудростью опять доказывает то же самое. Как он поступал и выше, вводя в рассуждение о законе и о народе возражения, в которых заключалось более сильное обвинение, чем сколько было нужно, потом в решении, где опровергалось обвинение, уступал в такой мере, в какой позволяли обстоятельства, чтобы не огорчить своим словом, так поступает и здесь, говоря: глаголю убо, еда отрину Бог люди Своя, ихже прежде разуме? Да не будет (XI, 1). (Апостол), как бы взявши основание в сказанном, представляет себя сомневающимся и, произнеся эти грозные слова, посредством отрицаний их делает удобоприемлемым то, что он старался доказать везде выше и что раскрывает и здесь. Что же такое? То, что хотя число спасенных и невелико, но обетование непреложно. Потому не просто сказал - люди, но присовокупил: ихже прежде разуме. Далее, в доказательство того, что иудеи не отвержены, говорит: ибо и аз израильтянин есмь, от семене Авраамля, колена Вениаминова. Я, говорит, учитель, проповедник. А так как это противоречило, по-видимому, сказанному выше, именно: кто верова слуху нашему? и: весь день воздех руце Мои к людем непокоривым и пререкающим, и еще: Аз раздражу вы о не языце, - то (апостол) не ограничился отрицанием и словом: да не будет, но то же самое повторяет утвердительно и говорит: не отрину Бог людей Своих (ст. 2). Но, скажешь, это не подтверждение, а отрицание. Так вот же тебе сперва одно, а потом и другое подтверждение. Первое, - когда (апостол) объявляет, что он и сам иудей; если бы Бог определил отвергнуть иудеев, то не избрал бы из среды их Павла, которому вверил всю проповедь, дела целого мира, все тайны, все Домостроительство человеческого спасения. Это - первый довод, а второй, за ним следующий, заключается в словах: люди, ихже прежде разуме, то есть о которых Он ясно знал, что они способны к принятию веры и примут ее, так как и из иудеев уверовали три тысячи и пять тысяч, и великое множество.

     4. А чтобы кто-нибудь не возразил: разве ты составляешь народ, и из того, что ты призван, разве следует, что призван целый народ? - (апостол) присовокупил: не отрину людей Своих, ихже прежде разуме (ст. 2). Он как бы так говорит: со мною есть три тысячи, есть пять тысяч, есть великое множество. Так что же? Неужели в трех, в пяти тысячах и в великом множестве людей заключается то семя, которое уподоблялось множеству небесных звезд и морскому песку? Не явно ли ты нас обманываешь и вводишь в заблуждение, когда себя и немногих с тобою выдаешь за целый народ? Не пустыми ли надеждами ты обольщаешь нас, говоря, что обетование исполнилось, тогда как все погибли, и спасение досталось в удел немногим? Это - хвастовство и кичливость, и мы не потерпим таких ложных заключений. Но чтобы иудеи не могли сказать этого, смотри, какой ответ дает (апостол) в последующих словах: не высказывая возражения, но предупреждая его, он предлагает решение на основании ветхозаветной истории. Какое же это решение? Или не весте о Илии, - говорит он, - что глаголет Писание, яко проповедует Богови на Израиля, глаголя: Господи, пророки Твоя избиша, и олтари Твоя раскопаша и аз остах един, и ищут души моея. Но что глаголет ему (Божественный) ответ? Оставих Себе седмь тысяч мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Тако убо и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть (ст. 2-5). Смысл этих слов таков: Бог не отверг народа, потому что если бы отверг, то никого бы не принял, а если некоторых принял, то не отверг. Но если не отверг, говоришь ты, то, значит, всех принял? Нимало. И при Илии спаслось не более семи тысяч, и ныне, вероятно, много есть уверовавших. Нисколько не удивительно, если вы и не знаете их, так как не знал их и пророк Илия, столь великий муж; но Бог устроял Свои дела, хотя пророк и не знал. Заметь же благоразумие (апостола), как он, доказывая то, что предположил доказать, незаметно увеличивает вину иудеев. Он для того вспомнил о всем этом свидетельстве, чтобы яснее обнаружить их неблагодарность и доказать, что они издревле таковы. А если бы он не имел этого намерения, но хотел доказать одно то, что народ состоит из немногих, то сказал бы только, что и при Илии осталось семь тысяч. Но теперь он приводить все свидетельство с начала, так как всеми мерами старался доказать, что поступки иудеев со Христом и апостолами не представляют ничего странного, но обыкновенны у них и обратились в привычку. А чтобы они не сказали: мы убили Христа, как обманщика, и преследуем апостолов, как обольстителей, - (апостол) приводит свидетельство, в котором говорится: Господи, пророки Твоя избиша, и олтари Твоя раскопаша. Потом, чтобы не слишком огорчить этим словом, он представляет другую причину для приведены этого свидетельства. Он приводит его будто бы не с тою главною целью, чтобы обвинить их, но имея в виду доказать нечто иное; а, между тем, лишает их всякого извинения и в прежних делах. Смотри же, как обвинение получает особенную силу в зависимости от обличающего лица. Обличителем является не Павел, не Петр, не Иаков, не Иоанн, но тот, кому иудеи удивлялись больше всех, глава пророков, друг Божий, такой ревнитель в пользу иудеев, что решился терпеть и голод, тот, кто еще и теперь не умер. Что же говорит он? Господи, пророки Твоя избиша, и олтари Твоя раскопаша, а аз остах един, и ищут души моея. Что может быть ужаснее такого зверства? Тогда как следовало молиться о содеянных уже грехах, они намеревались убить и его. Все это лишает их всякого извинения. Ведь не во время голода, но при наступившем плодородии, когда позор уже уничтожен, бесы посрамлены, могущество Божие явлено и сам царь смирился, - они отважились на такое злодеяние, переходя от убийств к убийствам и умерщвляя учителей и тех, кто исправлял их жизнь. И что они могли сказать по поводу этого? Неужели и те были обманщиками? Неужели и о тех не знали, откуда они? Они огорчали вас? Но они же говорили и полезное. А что же жертвенники? Неужели и они огорчали? Неужели и они оскорбляли? Вот какие примеры упорства и высокомерия всегда показывали иудеи. Потому Павел и в другом месте, в послании к Фессалоникийцам, говорит: таяжде и вы пострадасте от своих сплеменик, якоже и тии от иудей, убивших и Господа Иисуса и Его пророки, и нас изгнавших, и Богу не угодивших, и всем человеком противящихся (1 Сол. II, 14, 15). Подобное он и здесь говорит, что иудеи разрушили жертвенники и избили пророков. Но что говорит ему Божественный приговор? Оставих Себе седмь тысящ мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Ты спросишь, относится ли это к настоящему времени? Вполне относится, - этим и доказывается, что Бог обыкновенно всегда спасает достойных, хотя обетование дано целому народу. То же доказывает (апостол) и выше, когда говорит: аще будет число сынов Израилевых яко песок морский, останок спасется, и: аще не бы Господь Саваоф оставил нам семене, якоже Содом убо были быхом. То же доказывает и здесь, почему и присовокупляет: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть.

     5. Смотри, как каждое слово (апостола) сохраняет свою силу, выражая и благодать Божию, и благоразумие спасаемых. Словом - по избранию (апостол) показал достоинство спасаемых, а словом - благодати означил дар Божий. Аще ли по благодати, то не от дел, зане благодать уже не бывает благодать. Аще ли от дел, ктому несть благодать: зане дело уже несть дело (ст. 6). Апостол опять, по вышесказанному, нападает на упорство иудеев, и здесь восстает против них, и здесь лишает их извинения. Вы не можете сказать, говорит он, что, хотя пророки увещевали, Бог призывал, самые дела вопияли и соревнование достаточно было для привлечения нас, но повеления были тяжелы, и поэтому мы не могли придти, так как от нас требовали показать дела и трудные заслуги, о чем даже и нельзя сказать. Но как Бог мог потребовать от вас того, что должно было омрачать благодать Его? Говорил же он это, желая показать, как сильно хотел их спасения. Не только спасение их могло совершиться удобно, но и для Бога было бы величайшей славой явить Свое человеколюбие. Итак, почему же ты побоялся приступить, когда от тебя не требуют дел? Зачем ты споришь и упорствуешь, когда предлагают тебе благодать, а ты без нужды и пользы ссылаешься на закон? Ведь законом ты себя не спасешь, а дар этот унизишь. Если ты упорно хочешь спасаться законом, то уничтожаешь благодать Божию. Потом, чтобы не признали этого новым учением, (апостол) заранее говорит, что и те семь тысяч спасены благодатью. Словами: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть, он именно показывает, что и те были спасены благодатью. Тоже самое видно и из слов: оставих Себе, которыми Бог показывает, что большую часть дела совершил Он сам. А если по благодати, говоришь ты, то почему мы не все спасаемся? Потому, что вы сами не хотите. Благодать, хотя и есть именно благодать, спасает однако ж желающих, а не тех, которые не хотят и отвращаются от нее, которые постоянно восстают на нее и противятся ей? Видишь, как (апостол) везде раскрывает ту истину, что невозможно, чтобы слово Божие не сбылось, и доказывает, что обетование исполнилось на достойных и что достойные, хотя их и немного, могут составить народ Божий (Рим. IX, 6)? В начале послания ту же мысль он выразил с большей силой, сказав: что бо, аще не вероваша нецыи, и, не остановившись на этом, присовокупил: да будет же Бог истинен, всяк же человек лож (Рим. III, 3, 4); и теперь он опять раскрывает эту мысль другими доводами, доказывает могущество благодати и то, что всегда одни спасаются, а другие погибают. Итак, возблагодарим Бога за то, что мы оказались в числе спасаемых и, не имея возможности спастись делами, были спасены по дару Божию. Благодарность же свою мы засвидетельствуем не словами только, но и делами и поступками. Благодарность тогда-то бывает совершенною, когда мы исполняем то, что служит к славе Божией, и когда избегаем того, от чего мы освободились. Ведь если мы, оскорбивши царя, вместо того, чтобы подвергнуться наказанию, удостоены награды, потом опять оскорбили его, то справедливость требует, чтобы мы, как виновные в крайней неблагодарности, понесли и крайнее наказание, притом гораздо больше прежнего, потому что прежнее оскорбление не так доказывало нашу неблагодарность, как совершенное после оказанной нам чести и многих услуг. Потому станем избегать того, от чего мы освободились, и станем благодарить не одними устами, чтобы и о нас не было сказано: люди сии устнами почитают Мя, сердце же их далече отстоит от Мене (Ис. XXIX, 13). Не странно ли, что небеса возвещают славу Божию, а ты, для которого и небеса славят Бога, совершаешь такие дела, что чрез тебя хулится сотворивший тебя Бог? Конечно, за это не один тот, кто хулит, но и ты сам подлежишь наказанию. Небеса славят Бога не тем, что они издают звук, но посредством созерцания побуждают других к славословию; однако же и о них говорится, что они возвещают славу Божию. Так и проводящие достойную удивления жизнь, хотя безмолвствуют, но славят Бога, когда чрез них другие славят Его. И не столько небо, сколько чистая жизнь возбуждает удивление. Поэтому, когда мы беседуем с язычниками, то ссылаемся не на небо, но на людей, которые прежде были хуже зверей и которых Бог сделал подобными ангелам, и, указывая на эту перемену, мы заграждаем им уста.

     6. Человек гораздо лучше неба и может стяжать душу, превосходнее красоты небесной. Небо, будучи видимо в течение такого продолжительного времени, убедило немного, а Павел, проповедавший недолгое время, привлек целую вселенную, потому что обладал душою, которая не меньше неба и могла всех привлечь. Ведь наша душа не достойна и земли; а его (душа) равноценна и небесам. Небо стоит, сохраняя свой предел и закон, а высота души Павла превзошла все небеса и беседует с Самим Христом; ее красота так велика, что Сам Бог свидетельствует о ней. При сотворении звезд дивились ангелы, а Павлу удивился и Христос, сказавший: сосуд избран Ми есть сей (Деян. IX, 15). Небо часто покрывают тучи, а душу Павла не омрачило никакое искушение, но и среди бурь она являлась блистательнее ясного полдня и сияла так же, как и до мрака. Солнце, в нем сиявшее, изливало не такие лучи, которые могли бы омрачиться от стечения искушений, но при искушениях оно блистало еще больше. Потому и сказал Христос: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2 Кор. XII, 9). Итак, будем ему подражать, и если пожелаем, то и в сравнении с нами ничего не будут значить ни небо, ни солнце, ни весь мир, потому что все это для нас, а не мы для этого. Покажем же, что мы достойны того, чтобы все это было создано для нас. Если же окажемся недостойными этого, то как будем достойны Царства? И если недостойны смотреть на солнце те, которые живут для хулы на Бога, то богохульствующие недостойны наслаждаться и тварями, которые прославляют Бога, так как и сын, оскорбляющий отца, не достоин пользоваться услугами честных рабов. Потому творения Божии удостоятся великой славы, а мы подвергнемся наказанию и мучению. И какое будет несчастье если тварь, для тебя призванная к бытию, преобразится в свободу славы чад Божиих, а мы, бывшие чадами Божиими, по вине которых тварь насладится тем великим блаженством, будем посланы за великое нерадение на гибель и в геенну. Потому, чтобы этого не было, мы, приобретя чистую душу, станем и сохранять ее таковою, а лучше сказать - увеличим блеск ее; а если мы осквернили душу, не будем отчаиваться. Аще будут греси ваши, - говорит (Бог), - яко багряное, яко снег убелю: аще же будут яко червленое, яко волну убелю (Ис. I, 18). А если Бог обещает, ты не сомневайся, но делай то, чем можешь привлечь эти обетования. Ты совершил много худых дел и преступлений? Что же? Ты не сошел еще во ад, где никто не исповедуется, ристалище еще не уничтожено, но ты стоишь среди поприща и можешь даже последней борьбой возместить все поражения. Ты не там еще, где находится богач, и тебе еще не сказано: между вами и нами пропасть велика утвердися (Лук. XVI, 26). Жених еще не пришел, и никто не побоится дать елея; ты еще можешь купить и оставить для запаса. Никто еще не скажет: еда како не достанет нам и вам (Mф. XXV, 9), но есть много продающих, есть нагие, голодные, больные, заключенные в узы. Одних накорми, других одень, лежащих посети, и елея будет у тебя больше источников. Не наступил еще день отчета. Воспользуйся временем, как должно, уменьши долги и тому, кто должен сто мер масла, скажи: приими писание твое и напиши пятьдесят (Лк. XVI, 6). Также поступай и в отношении денег, слов и всего другого, подражая тому управителю; убеждай к тому и себя, и родственников. Еще ты в праве говорить это, еще не находишься в необходимости просить об этом другого, но имеешь власть давать советы и себе, и другим. А когда переселишься туда, тебе невозможно будет делать, как должно, ни того, ни другого. И справедливо. Тебе дано было столько времени, но ты не принес пользы ни себе, ни другому: как же ты сможешь получить такую милость, находясь уже в руках Судии? Сообразив все это, станем заботиться о своем спасении и не станем губить благовременности настоящей жизни. Возможно, вполне возможно и при последнем издыхании угодить Богу; возможно и посредством завещания получить одобрение, хотя и не так удобно, как при жизни, однако же можно. Как же именно? Если в число своих наследников впишешь Христа и уделишь Ему часть из всего наследства. Ты не напитал Его при жизни своей? По крайней мере после смерти, когда ты уже не господин своего имения, передай его Христу: Он человеколюбив и не строго с тебя взыскивает. Конечно, и любовь больше и награда больше, если питаешь Его при жизни своей, но если ты и не сделал этого, то, по крайней мере, исполни второе, оставь Его сонаследником своего имущества вместе с детьми своими. А если ты не решаешься и на это, то вспомни, что Отец Его сделал тебя сонаследником Его, и изгони свое бесчеловечие. В самом деле, какое извинение ты будешь иметь, если вместе с своими детьми не сделаешь участником и Того, Кто сделал тебя участником неба и умерщвлен ради тебя? Конечно, Сам Он, что ни сделал, сделал не в уплату долга, но для обнаружения благодати, а ты и после стольких благодеяний остался еще и должником Его. Однако же при всем этом Он венчает тебя, как будто получает от тебя милость, а не долг взыскивает, тогда как в действительности получает от тебя только Свое.

     7. Итак, отдай Ему деньги, для тебя уже бесполезные, над которыми ты и не господин, а Христос даст тебе Царство, всегда для тебя полезное, а вместе с ним дарует тебе и здешние блага. Если Он будет сонаследником детей твоих, то облегчит их сиротство, избавит от обид, отразит злоумышления, заградит уста клеветников; если дети твои не будут в состоянии защитить завещание, то Он Сам это сделает и не допустит нарушить. А если и допустит, то Сам по Себе исполнит все написанное с большей щедростью, потому что ты и Его удостоил вписать вместе с детьми. Потому, оставь Его своим наследником, ведь ты к Нему должен идти и Он будет судить тебя во всем здесь совершенном. Но есть и такие несчастные и жалкие люди, которые, не имея у себя детей, не соглашаются это сделать, а предпочитают разделить свое имущество сотрапезникам и льстецам, охотнее отдать тому или другому, нежели Христу, столько их облагодетельствовавшему. Что может быть неразумнее таких людей? Если ты сравнишь их с ослами или с камнями, то и тогда не выразишь вполне их неразумия и бесчувственности, не найдешь и примера, которым можно было бы достаточно изобразить их безумие и нерассудительность. И какое найдут себе оправдание те, которые не только не накормили Христа при жизни своей, но, и собираясь идти к Нему, из того самого имущества, которым они уже не владеют, не хотят подарить Ему и малой доли, но питают к Нему столь враждебные и неприязненные чувства, что не уделяют Ему даже того, что для них самих сделалось бесполезным? Разве ты не видишь сколько людей не удостоились иметь и такой конец, но похищены внезапно? Бог сделал тебя господином для того, чтобы ты смотрел за принадлежащим тебе, сказал свое слово и распорядился всей своей собственностью. Какое же ты будешь иметь оправдание, когда, получив от Него такую великую милость, пренебрегаешь Его благодеянием и ведешь себя совершенно противно тому, как вели себя твои праотцы по вере? Они еще при жизни своей продавали все и приносили к ногам апостолов, а ты и при смерти не даешь никакой доли нуждающимся. Хотя освобождать других от нищеты при жизни своей и лучше, и подает многое дерзновение, но ты, если не захотел того, по крайней мере при смерти сделай что-нибудь доблестное. Не большую, правда, любовь ко Христу означает это, однако же - любовь. Ведь если и не будешь иметь первенства с агнцами, но немаловажно находиться и позади них, а не стоять с козлищами и ошуюю. А если ты не исполняешь и этого, то что скажешь в защиту свою, как скоро не делают тебя человеколюбивым ни страх смерти, ни то, что деньги становятся уже для тебя бесполезными, ни то, что доставишь безопасность детям, ни то, что и себе приобретешь там великое снисхождение? Потому советую преимущественно при жизни своей уделять большую часть имущества нуждающимся. А если некоторые настолько малодушны, что не могут решиться на это, те, хотя бы по необходимости, пусть сделаются человеколюбивыми. При жизни своей ты был так пристрастен к деньгам, как будто был бессмертным, но теперь, когда сам видишь, что ты смертен, хотя теперь оставь такую мысль и распорядись своим добром, как смертный, или, лучше сказать, как назначенный постоянно наслаждаться бессмертною жизнью. Как ни тяжко, как ни ужасно то, что намерен сказать я, однако же необходимо это сказать: Владыку причисли к рабам своим. Ведь ты отпускаешь на волю рабов? Освободи и Христа от голода, нужды, уз и наготы. Ты пришел в ужас, услышав это? Гораздо ужаснее будет, если не сделаешь этого. Здесь одно слово приводит тебя в трепет, но что скажешь там, когда переселишься туда, услышишь слова гораздо более ужасные и когда увидишь орудия нестерпимого мучения? К кому ты прибегнешь? Кого призовешь союзником своим и помощником? Авраама ли? Но он не услышит. Или мудрых дев? Но они не дадут тебе елея. Отца или деда? Но никто из них, сколько бы ни был свят, не властен отменить грозного приговора. Размыслив о всем этом, проси и моли Того, Кто один властен загладить твое рукописание и угасить вечный огонь, Его преклони на милость, всегда питая и одевая, чтобы и отсюда тебе отойти с благою надеждою, и, явившись туда, насладиться вечными благами, которых достигнуть да будет дано всем нам благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.


К предыдущей странице       Оглавление       К следующей странице